В студии: Юлия Иосильзон

28 сентября 2016

Юлия Иосильзон молодой художник, которая учится в Лондоне, а каникулы проводит за работой в своей московской студии в легендарной высотке на Баррикадной. Юля пригласила OilyOil к себе в мастерскую и рассказала о том, что любит больше всего, а также про важности искренности в работе и о том, как разобралась с непониманием творчества Марка Ротко, посвятив ему диссертацию

Про студию в Москве

Студия находится в высотке на Баррикадной, снимаю ее с начала лета. В этой квартире раньше жил и работал график Игорь Нечаев, затем они с женой переехали и ее заняла я. Мне очень понравился балкон и вид — остальное было уже не важно.

Про учебу

Я учусь в Slade School of Fine Art в Лондоне. Учусь на художника и куратора, но нас учат в первую очередь развивать идеи, нежели технику. Поэтому моя студия больше похожа на кабинет химика, потому что я постоянно все смешиваю — там и баночки с силиконом, блестками. Последние две серии моих работ выполнены в необычной для меня технике, хотя сейчас я уже научилась с ней справляться. Я натягиваю на подрамник ткань, искусственный шелк. Иногда я его обрабатываю, прежде чем начать на нем рисовать. Иногда начинаю рисовать сразу, накладывая по несколько слоев, что занимает очень много времени. На новых работах я решила совместить сублимационную печать и шелкографию, а уже сверху идет живопись. Часто я смотрю на свои работы по-отдельности и они не кажутся мне логичными. Но если смотрю на них все вместе, они обретают смысл. Во всех моих работах есть что-то общее — стиль, колористика — будь то живопись с мультяшными героями или фильмы про ВДВшников и покемонов.

Про страхи и душу

Недавно один мой знакомый из финансовой сферы задал мне вопрос: как вы, художники, работаете? В частности, его интересовал феномен Гоши Рубчинского. Как он работает? Это его стиль или он кого-то копирует? Я долго думала над этим вопросом. Ведь мы всегда кого-то копируем. Чем-то вдохновляемся и пытаемся копировать. Только это не прямое копирование, а резонанс… В итоге я ему ответила, что если это все исходит не от души, то рано или поздно это прекратится. А когда это ты и это твоя душа, это не прекратится никогда и будет развиваться вместе с тобой. Для меня очень важно, чтобы к творчеству был подключен эмоциональный момент. Конечно, вокруг очень много страхов — как люди примут то, что ты делаешь? Но ведь «волков бояться — в лес не ходить». И надо помнить, что все очень субъективно. Сегодняшняя неудачная выставка завтра может стать удачной. Я, например, всегда имею страх плохо натянуть мою прозрачную ткань на подрамник. Я не знаю, почему я выбрала такой тернистый путь, ведь все может быть горазло проще. И стоит чуть сделать не так, как образовывается складка или зацепка и я все переделываю. У меня будто бы включается OCD (Обсессивно-компульсивное расстройство — прим. ред.). В моей остальной жизни меня окружает мой организованный хаос , которым я повелеваю. Но когда это касается моих работ, то шелк должен быть натянут идеально. После этого мозоли и руки болят, но по-другому не могу.

Про быт в Лондоне

Мой быт в Лондоне очень рутинный. Когда вы учитесь в Slade, вдохновение становится роскошью. Вы должны приходить каждый день в 9 утра и уходить оттуда в 9 вечера, потому что если вы не будете этого делать, вам будет нечего показать на следующем семинаре. Если вдохновение приходит параллельно, это замечательно. Но если его нет, ты все равно садишься и работаешь. От этого складывается мой распорядок дня. Просыпаюсь, иду в студию, потом на лекции, talks. Нам очень повезло с тьюторами (в пер. с англ. — наставник, — прим. ред.). Они нас направляют, показывают наши сильные стороны. И пытаются разбавить наши слабые стороны. Например, я плохо рисую графику. Поэтому я просто не использую ее в своих работах. Затем у нас ланч, который продолжается дольше, чем отведенный ему час — потому что мы художники любим посидеть за кофе и поболтать. Часто днем забегаю в магазин, чтобы купить новые кисти и краски, потому что их никогда не бывает много. Обычным женщинам нужны туфли, а нам художникам — кисти. Или краски — мне нужны краски всех цветов, всех оттенков. Иногда по четвергам вечерами у нас проходят просмотры (private views). Если их нет, вечером иду с подругой в спорт зал. Затем прихожу домой, читаю или смотрю сериал и засыпаю. Как говорил Энди Уорхол — можно любить две вещи: те, которые происходит один раз, либо которые происходят каждый день. Я люблю те, что происходят каждый день. В Москве у меня нет рутины. Тут каждый день — большой промежуток времени. А в Англии у меня цикличность и день сурка, и для меня это прекрасно.

Про любимые увлечения

Я очень люблю спорт. Так повелось из семьи. Занимаюсь спортом и обожаю его. Смотрела всю Олимпиаду, все дисциплины. Очень люблю фехтование. Даже начинала им заниматься. Меня очень вдохновили наши спортсменки. Подумала, что способность хорошо фехтовать у нас в крови. Еще я люблю моду. Люблю моду как часть искусства. Мне нравится, что сейчас смешивают мужские и женские вещи. Мне нравится скейтерская и постсоветская эстетика от Гоши Рубчинского и Демны Гвасалии. Мне эти вещи абсолютно не идут, но они мне очень нравятся по духу и энергетике. Еще мне нравится, что на фоне того, что происходит с политической ситуацией вокруг России во всем мире, мы через культуру и искусство сглаживаем агрессивные порывы в нашу сторону. Музыка. Очень специфичная, иногда немного олдскульная — Эрик Клептон и Rolling Stones. В студии я постоянно слушаю реп, он меня стимулирует и я не понимаю, как можно работать под что-то другое. И, конечно, то что я делаю — это одно мое большое увлечение.

Про осознанность выбора

Я не знаю, чем бы я еще хотела заниматься. Каждый человек в какой-то момент решает, что он будет заниматься искусством. Тогда он отметает все остальное. Как некая религия. Может быть, у тебя будут какие-то проекты, может быть, у тебя будет какой-то бизнес, но это все равно будет связано с искусством. Это мое дело, я не могу без него жить и я делаю это каждый день. Живопись, фотография, шелкография, режиссура — это моя терапия.

Про родителей

Родители сначала боялись, что у меня с искусством ничего не получится. Я всегда хорошо училась, а отличнику всегда сложнее сделать выбор в пользу чего-то одного. Сложно выбрать, чем заниматься. У меня в семье нет художников — родители специалисты в области инженерии и экономики. Папа коллекционирует картины, но делает это с точки зрения инвестиции. Когда я сообщила ему о своем решении, он очень испугался. Сначала был настроен критически, а потом я ему сказала, что если не поступлю в Slade (а это первая в Европе школа, куда берут примерно 30 человек в год), то я закрываю эту тему и иду в МГИМО. Как только я поступила, он понял, что это не просто моя авантюра, а что у меня это получается. Сегодня они очень поддерживают меня, хотя не всегда понимают, что я делаю. В душе они точно радуются, что я нашла себя. Когда ты делаешь, что тебе нравится, ты сама себе интересна и ты интересна окружающим. Ты находишь свой мир, свое место, вокруг себя создаешь свою реальность и многие проблемы проходят стороной.

Про студию в Лондоне

У нас замечательные студии при школе. Они не такие большие, как моя студия в Москве. По сути, тебе дают просто стену. Это большой опенспейс с грамотным разделением пространства. То есть я могу переговариваться с соседом через перегородку, постоянно одалживать что-то, но если я захочу побыть наедине с работой, я просто надеваю наушники и знаю, что никто не будет стоять у меня за спиной. Плюс учителя всегда рядом. Они всегда смотрят, кто что делает. Могут подойти с советом, показать, что хорошо, а что плохо — всегда происходит диалог учителя с учеником. Например, в прошлом году учитель предложил мне нарисовать работу на искусственном меху. Сначала, это выглядело как авантюра, мол, почему бы нет? Оказалось, что это очень тяжело — рисование на меху трудоемкий процесс. Потому что на нем можно рисовать только густыми субстанциями — латексом или силиконом. И когда я попробовала, это стало для меня открытием. После такой техники, все остальные техники стали простыми. Будто бы ты пробежал 10 км и знаешь, что еще два точно сможешь пробежать, потому что все самое сложное позади.

Про самое необходимое

Не представляю свою жизнь без цветного блокнота и черной ручки 0.3. Без телефона и без ноутбука. Без близких друзей. Без пропуска в университет. И без моего фотоаппарата. В прошлом году купила себе Contax G2, на который снимает Юрген Теллер, и мою жизнь можно было разделить на до и после. Он очень трудный и легендарный.

Про сильные впечатления

Меня вдохновляет мой тьютор Питер Девис. Еще меня сильно поразила книга Карины Добротвосркой «Кто-нибудь видел мою девчонку? Сто писем к Сереже». Я думала, меня ничто не может так поразить. Она настолько глубокая, насколько искренняя. Я увидела Карину на Tatler бал, подошла к ней, сказав, что это очень смелый поступок. Мне кажется, она дала многим возможность задуматься, как важно оберегать то, что ты любишь, как важно относиться к этому трепетно. Многие люди, поддаются минутным порывам и не ценят, что строилось годами. Потом жалеют. Это хороший пример того, о чем я говорила выше — ее книга, это то, что шло из души. Уверена, она многое ставила на кон, выпуская такую откровенную книгу. Это смелый шаг.

Про диссертацию

В Москве в «Гараже» в 2010 году была выставка Марка Ротко. Я пришла туда и не понимала, как можно выставлять прямоугольники. Я тогда только начинала заниматься искусством… В общем, это были такие банальные высказывания, которые, наверное, произносит каждый дилетант, который видит его работы. Можно сделать отдельный проект — записывать слова людей, которые смотрят на его работы. Так вот, когда пришло время писать диссертацию, я решила обратиться к этой теме и разобраться, что происходило в его жизни и почему он делал такие работы. «Тема повторения в абстрактных картинах» — примерно так звучала тема диссертации. Например, Сай Твомбли — почему он всегда повторял хаотичные штрихи или цветочки. Или скульптор Ева Гессе — почему она повторяла свои латексные коробочки? И я начала заниматься этим вопросом, ища ответы у философов Ницще и Жиля Делеза. Больше всего я не хотела уходить в философию, но сразу же туда и ушла. И тащила целый год эту диссертацию. В общем, если все свести к краткому выводу, то повторение — это зона комфорта для художника. Но повторение только отчасти одинаковое. На самом деле, всегда разное. Например, шелкография Энди Уорхола. Ницше же говорил, что это круг, который не прекращается. Ты из повторения на каждом круге может найти что-то новое. К концу диссертации я уже не понимала, о чем пишу. Я здала три копии работы (кстати, очень хотелось бы узнать, почему нужно сдавать именно три копии?!), которые читали несколько экзаменаторов. Каждый ставит свою оценку и затем объявляют средний балл. Я получила отлично. Это был настоящий вызов — прочитать книгу Делеза. Мне потребовалось на это два месяца.