Макото Аида: страх, ужас и нечеловеческое любопытство
27 июля 2015
Макото Аида
Творчество Макото Аида обладает способностью вызывать одинаковые эмоции у совершенно разношерстной публики, будто то дети или ценители искусства: страх, ужас и нечеловеческое любопытство. Он предельно цинично оценивает толпу людей и на его полотнах общество потребления становится объектом потребления, сырьем. Макото Аида рассказал о своем отношении к молодым художникам, современной Японии и, конечно, своем творчестве.
Ваш отец был профессором социологии, какое влияние это произвело на ваше творчество?
Я решил стать художником, когда мне было 16 лет. Повлиял ли мой отец на меня при принятии решения, чтобы стать художником… я не знаю, думаю, 50 на 50. Насколько я себя помню, я всегда был бунтарем, по сравнению с моими родителями, которые были учителями и представляли собой пару конформистов. Возможно, из-за того, что это родители, они всегда почему-то выглядили консервативно в моих глазах, и мой отец был человеком очень далеким от того, чтобы считаться радикалом. Собственно говоря, я уже думал о возможности влияния моего отца… независимо от того, было ли это влияние на сознательном или подсознательном уровне. В любом случае, я обнаружил, что в конечном итоге я занимаюсь более или менее тем же, чем и мой отец. Он анализирует общество — и на первый взгляд, может показаться, что мы занимаемся полностью противоположными вещи, но правда заключается в том, что я делаю то же, но только другими путями или через другие каналы.
Макото Аида, выставка "Памятник ничему"
Макото Аида, Цвет горы, 2009-11
Фрагмент
Ваши работы блестяще отражают табу о современном японском обществе. Как вы думаете, будет ли потерян смысл, вложенный в ваши работы, при интерпретации международным сообществом?
Даже для японской аудитории некоторые из моих работ нуждаются в объяснении. Я уверен, что японцам, как правило, легче понять мое творчество, чем, скажем, иностранцам. Честно говоря, я не слишком обеспокоен тем, что мои работы останутся непонятыми. Мне не кажется, что все люди, которые сталкиваются с какой-либо из моих работ, должны понять, что стоит за этим произведением искусства. Мне просто хочется, чтобы люди увидели мои работы, это самое главное.
Какой вызов вы бросаете себе на данном этапе вашей карьеры?
Тот факт, что самое большое влияние на мой рост оказал Юкио Мисима, мог бы стать началом повествования, однако, я начну с другого. Всю жизнь я был сконцентрирован на создании произведений, которые были бы более менее доступны зрителям для понимания. Если вы посмотрите на все, выставленные на этой выставке, работы, вы поймете, что в моей голове полный хаос… Я также признаю, что существуют различные стили или способы выражения моего творчества и многие люди говорят, что я ничем не отличаюсь от других, то есть не обладаю «фирменным стилем», если вы понимаете, что я имею в виду. Однако моя амбициозность толкает меня к мысли о том, что я когда-нибудь создам нечто такое, что имело бы свою историю и повествование, которое было бы близко зрителям. Я с огромным удовольствием создавал работу Mutant Hanako, которая, можно сказать, изначально была комиксом. Я знаю, что сюжетная линия Mutant Hanako крайне абсурдна и является полным «бредом», но да, я хочу работать именно в этом направлении. Я хочу более подробно остановиться на рассказах или историях, независимо от того, будь то литературный роман или кино.
Макото Аида, Блендер, 2001
Как вы думаете, какой будет Япония в ближайшие 20 лет?
Так как будет все меньше и меньше детей, а экономика будет неуклонно снижаться, я думаю, что Япония станет очень маленькой и бедной страной. В процессе этого, тем не менее, будем надеяться на то, что люди научатся сводить концы с концами, а также научатся делать свою жизнь намного проще регулируемой в социальном аспекте.
Каваи является доминирующей культурой в Японии. Как вы собираетесь с этим бороться или включите этот жанр в ваше творчество для того, чтобы поддерживать интерес к работам?
Странно об этом говорить, но я рос среди того, что теперь называют каваи культурой. Странно, что мы все принимаем это как должное. Я предполагаю, что мы были подвержены каваи-образам, даже не осознавая этого. Каваи везде и это всегда было в моем подсознании. Я не принимаю все это слишком негативно, но все-таки я не фанат каваи-культуры. Можно предположить, что я неосознанно включаю идею каваи в свои работы.
Что-то изменилось в мире искусства с того момента, как вы начали свою карьеру? Есть ли что-нибудь, что вы пропустили с начала 90-х?
Я начал свою карьеру будучи молодым студентом в 80-е годы. Я из того поколения, где господствовало мнение о том, что искусство — это якобы что-то серьезное. Те, кто был вовлечен в художественное образование, учил нас принимать искусство слишком серьезно — даже чрезмерно — и я чувствовала дискомфорт по поводу всей системы художественного образования. Я всегда был уверен, что там действительно было не так много свободы, и во время обучения живописи в художественном университете, меня учили сосредоточиваться на живописи маслом, а не экспериментировать на тему «инсталляций». Тем не менее, то десятилетие было ужасным. В Японии экономика была на своем пике, люди маниакально тратили все больше и больше денег. В те времена в Японии все вращалось вокруг денег и искусство в том числе. Я никогда не был художником зацикленным на коммерческом искусстве. И это никогда не изменится.
В любом случае, я был скептически настроенным молодым художником, что заставляло меня быть чересчур осмотрительным и вселяло страх втянуться в большую, звериную систему. Поэтому все, что как-то связано с арт-дилерством, коллекционерами произведений искусства или арт-рынком, мне не импонирует. Поэтому, чтобы быть совершенно честным с вами, скажу, что не скучаю по тому времени.
Вы чувствуете свое влияние на молодых и будущих художников?
Я люблю работать с молодыми художниками и наблюдать за ними, но вы знаете, самое смешное в том, что большинство из моих молодых художников-друзей перенимают мой стиль работы. Их мысли очень отличаются от моих, когда я был в их возрасте, или от моих нынешних. Я думаю, что я могу предложить им то, что чего им не хватает, и наоборот. Мы подпитываем друг друга, обмениваемся чем-то, так что это взаимовыгодные и стимулирующие отношения, а не отношения, как между учителем и учеником, мастером и учеником или наставником и протеже.
Макото Аида, Гигантский член Фудзи против короля Гидора, 1993
У вас есть маленький сын. Что бы вы посоветовали ему, если он захочет стать художником, как его отец?
Я бы не советовал что-то против его воли, если он скажет, что хочет стать художником, то это значит, что он действительно хочет. И, кажется, есть некоторые признаки того, что он, возможно, хочет пойти по моим следам. Наиболее конструктивный совет, который я бы мог ему дать — это работать в другом жанре. Я его отец, и думаю, сделал свое имя благодаря искусству и стал современным художником целого поколения.
Макото Аида, Харакири, 2002
Макото Аида, Луна, 1996
Макото Аида, Пусть между рисовых полей, 1991